В авиации нет ни одного процесса, когда один человек или одно действие могут привести к катастрофе воздушного судна
Все механизмы дублированы как минимум дважды.
Пилотов – минимум двое. Все работы по обслуживанию самолетов регламентированы, прописаны, контролируются как минимум двумя людьми, а зачастую еще и компьютерами. В авиации нет места случайностям. Именно поэтому мировая авиация может гордиться вышеприведенной статистикой безопасности полетов. Только пока вы читали этот абзац, в мире приземлилось около 65 бортов. Приземлились не только боинги и аэробусы. Приземлились «Тушки» и «кукурузники», «Русланы» и «Антеи», новые и отлетавшие по 35 лет, приземлились не только в Париже и Лондоне, но и на Камчатке и в Сомали, в жестких погодных условиях, в тропических ливнях и снежных бурях. На длинную и сухую полосу и на короткую скользкую ВПП под наклоном. При сильной турбулентности и без нее. С попутным или с перекрестным ветром. И все, все эти самолеты делают ЭТО ежедневно и по много раз. И таких бортов – сотни тысяч. Такая надежность не может быть волей случая, она – результат слаженных действий всех людей и организаций, находящихся в цепочке обеспечения безопасности вашего полета.
Эта система продумана таким образом, что при том или ином недостатке, недосмотре, ошибке – цепь не разрывается, а исправляется другими участниками процесса обеспечения безопасности полетов.
Многие мои читатели на этом этапе, зададут вопрос, вынесенный в заголовок этой части. Пришло время ответить на него. Но сначала давайте перефразируем сам вопрос. В этой форме, а именно так его задает большинство подверженных аэрофобии людей, вопрос сам по себе ВРЕДЕН для понимания авиации и достижения нашей с вами общей цели – спокойного полета.
Во-первых, самолеты ВСЁ ВРЕМЯ не падают. Они вообще практически НИКОГДА НЕ ПАДАЮТ. Как вы уже знаете, пока у самолета есть крылья и скорость – он не может упасть. Крыло проходит через воздух, давление под крылом выше давления над крылом, следовательно – есть подъемная сила. А коль она есть – ни о каком падении говорить невозможно. Даже если в полете по какой-то мистической причине откажут разом все двигатели – скорость останется до тех пор, пока самолет сохраняет инерцию. Более того, в случае отказа двигателей, даже при создании небольшого угла наклона носа самолета к земле сила земного притяжения будет разгонять самолет, обеспечивая необходимую для спокойного планирования скорость. Для того чтобы самолет начал именно падать, необходимо ввести машину в штопор, что сделать практически невозможно, даже желая этого. Для того чтобы самолет попал в штопор, необходимо снизить обороты двигателя до минимальных, при этом задирая нос самолета все выше и выше. При снижении скорости сработает предупреждающая сигнализация, но ее необходимо проигнорировать. В этот момент нужно придать самолету вращение вокруг своей оси с помощью одной из педалей и продолжить, беря штурвал на себя, задирать нос самолета вверх, гася скорость. Только через несколько секунд самолет начнет падать. Как видите, дабы самолет упал, нужно приложить немало усилий и мастерства. К тому же контроль высоты, тангажа, крена и скорости – в крови у каждого пилота, доведен до автоматизма и дополнительно и неоднократно контролируется электроникой. Поэтому именно падение самолета с круизной высоты – крайне, крайне редкое явление. Оно столь редко, что рассматривать его как возможный вариант развития событий при полете на современном реактивном лайнере – ошибочно, ведь именно падение самолета с круизной высоты происходит один раз в среднем в 15 лет, и это на весь мир. За последние 50 лет подобные случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. Для того чтобы пилотам «удалось» сорвать машину в штопор, должно произойти очень много событий, с реальностью ничего общего не имеющих. Напомню, что ежегодно в мире происходит около 48 миллионов коммерческих рейсов, то есть шанс оказаться в падающем самолете – примерно один на 800 000 000. Заметьте, что при всем при этом такой мельчайший шанс все равно имеется. Но, как я уже отмечал в этой книге не раз, абсолютно нулевых шансов в жизни не бывает ни на что и ни при каких обстоятельствах. Даже ложась спать, у человека есть определенные шансы на то, что он не проснется утром, даже будучи накануне абсолютно здоровым, и эти шансы в несколько раз выше, чем шансы погибнуть в авиакатастрофе.
Теперь, понимая, что самолеты не падают практически никогда, давайте перефразируем вопрос: Почему самолеты все время попадают в авиакатастрофы?
И вновь подобный вопрос вызывает у меня, как у специалиста по аэрофобии, несогласие. Слова «все время» создают для вашего мозга факт, в который он, ваш мозг, начинает немедленно верить. Ведь именно он только что именно так задал этот вопрос: «Почему они ВСЁ ВРЕМЯ попадают в авиакатастрофы?»
Формулировка вопроса подобным образом приводит к тому, что факт постоянности авиакатастроф становится для мозга очевиден, и с его точки зрения, сомнению не подлежит. Мозг уже не в состоянии реально оценить периодичность авиапроисшествий, так как он находится «в плену» собственных, только что сделанных заявлений и заданных тем самым установок. Вы уже знаете, что авиакатастрофы с жертвами происходят крайне редко. За год их набирается около 5–10, из них в развитых странах – 1–3 случая в год. И это при 48 000 000 ежегодных рейсов! Следовательно, ВСЕ ВРЕМЯ происходят не авиакатастрофы, нет. ВСЕ ВРЕМЯ СМИ нас пичкают сюжетами об авиакатастрофах. Иногда – о случаях десятилетней давности. Но – по многу раз подряд, смакуя пикантные подробности и гиперболизируя факты.
И вновь предлагаю вам перефразировать вопрос следующим образом: «Если все так надежно и замечательно в авиации, то почему все равно происходят авиакатастрофы и гибнут люди?»
Этот вопрос хорош тем, что он не устанавливает никаких фактов, он открыт и ставит перед собой цель – действительно понять и разобраться. На него мы и ответим. Ответ таков:
Авиакатастрофы всегда происходили, происходят (сегодня – меньше, чем раньше) и, увы, будут происходить в будущем (еще меньше, чем сейчас).
Одна ошибка, «одна не до конца завинченная гайка», одно неверное действие пилота – не приводят к необратимым последствиям. Так устроена авиация. Однако: незавинченная гайка + сбой в работе компьютеров + ошибка пилота + аномальные погодные условия + неверные действия диспетчера, все это ВМЕСТЕ ВЗЯТОЕ, именно в этот момент времени и именно на этом рейсе – да, такой симбиоз может привести к авиапроисшествию. И приводит. К счастью, как вы уже знаете – очень-очень редко.
Итак, сформулируем еще раз вопрос: «Если все так надежно и замечательно в авиации, то почему все равно происходят авиакатастрофы и гибнут люди?»
И ответим на него так:
Авиапроисшествия случаются по причине совпадения многих негативных факторов в одном месте и времени. Подобных совпадений АБСОЛЮТНО избежать невозможно, ибо любой процесс жизнедеятельности не дает АБСОЛЮТНЫХ гарантий безопасности.
…
Однако в авиации шанс на попадание в авиакатастрофу микроскопически мал и не должен приводить к рассмотрению возможности авиакатастрофы как к РЕАЛЬНО СУЩЕСТВУЮЩЕЙ угрозе, ибо таковой не является.
Более того, вы наверняка не знаете, но в авиации никогда не происходило двух катастроф по одной причине! Любая катастрофа тщательно расследуется, и на основании результатов расследования вносятся изменения в конструкции самолета, в правила их эксплуатации, в нормативные документы и так далее. Результат: все, что за 100 лет авиации хотя бы один раз приводило к авиакатастрофе – исправлено и устранено. Следовательно, сегодня в коммерческой авиации если что-либо и может случиться, то это только то, что не происходило еще ни одного раза за 100 лет!
В качестве примера рассмотрим авиакатастрофу в начале 2009 года, когда Boeing 737–800 турецкой авиакомпании разбился при заходе на посадку, 9 человек из 135 пассажиров и членов экипажа – погибли.
Причины аварии таковы:
1. Один из двух высотомеров оказался неисправный, о чем была сделана соответствующая запись в журнале учета неисправностей.
2. В момент проверки неисправности техниками в домашнем аэропорту высотомер работал хорошо, и техникам не удалось найти причину временного сбоя в полете. Была сделана запись, предписывающая пилотам обратить внимание на работу левого высотомера в полете.
3. В следующую неделю высотомер работал исправно на всех рейсах.
4. В тот рейс, о котором идет речь, высотомер опять заработал неисправно.
5. Система автоматической посадки черпает данные о высоте самолета именно с левого высотомера. Если бы неисправен был правый – катастрофы бы не произошло.
6. Пилоты решили сажать самолет в автоматическом режиме, несмотря на хорошие погодные условия. В 99,99 % случаев посадка выполняется в ручном режиме. Если бы этот рейс садился вручную, катастрофы бы не произошло.
7. Во время посадки в автоматическом режиме командир корабля учил молодого второго пилота «тонкостям» профессии, а не на 100 % контролировал процесс захода. Если бы командир корабля был сосредоточен, он бы обратил внимание на разночтения двух датчиков высоты, и катастрофы бы не произошло.
8. Менталитет второго пилота – мусульманина – предписывает тотальное уважение к старшим по рангу, из-за чего он не остановил командира корабля в его «поучениях» и не обратил его внимание на недопустимость отвлекания во время захода на посадку. Любой западный правый пилот поступил бы по-другому, и катастрофы бы не произошло.
9. Так как левый высотомер выдал автопилоту ошибочную высоту полета, – 71 метр, автопилот «решил», что самолет находится над посадочной полосой, и перевел двигатели на «малый газ», т. е. по сути, отключил их и ожидал касания земли.
10. Пилоты, занятые «поучением» правого, не отреагировали на ход ручек управления двигателями до конца назад. Если бы пилоты заметили переход двигателей на малый газ, они бы отключили автопилот и в ручном режиме произвели бы штатную посадку.
11. Сработала сигнализация невыпущенного шасси. Сигнализация сработала, так как высота полета, по мнению автопилота, была слишком низкой, для полета с убранным шасси. Пилоты не придали значения факту того, что на этом этапе полета шасси выпускать еще рано и при исправном высотомере сигнализация бы не сработала. Вместо этого пилоты выпускают шасси. Если бы данное предупреждение было бы адекватно воспринято пилотами, то, обратив внимание на странное поведение высотомера, происшествия удалось бы избежать.
12. Сработал «Стик Шейкер» – система, создающая мощную вибрацию штурвала при падении скорости ниже допустимой. Эта система существует для того, чтобы обратить на себя внимание пилота на опасную потерю скорости в любом случае, даже если он по какой-либо причине не видит приборов. Пилоты медленно начинают анализировать ситуацию. Если бы реакция пилотов была более быстрой, – авиапроисшествия бы не случилось.
13. Самолет, находясь в режиме автоматической посадки и полагая, что находится над полосой, поднимает нос вверх и «ждет» касания земли. Однако фактически высота полета еще 1000 футов (около 300 метров), и самолет падает на землю. Двигатели самолета отсоединяются, дабы не допустить возгорания, стойки шасси надламываются, чтобы обеспечить максимально ровное распределение удара по фюзеляжу. Из 135 пассажиров на борту погибает 9 человек.
Безусловно, это – трагедия. Но ведь только на дорогах Москвы за этот день погибло столько же человек. И за следующий день – тоже. И через день. И через два. А в МИРОВОЙ авиации это происшествие стало первым с начала года и одним из пяти за весь 2009 год. И это на весь мир.
Обратите внимание: для того чтобы подобная катастрофа произошла, – недостаточно было бы одного отказа того или иного механизма. Недостаточно той или иной ошибки экипажа. Однако, к сожалению, при симбиозе 10–12 негативных факторов и с долей вероятности 1 на миллионы рейсов такое может произойти. И это – наименьший риск, из всех возможных в этой жизни.
Посмотрите на ситуацию с несколько другой стороны:
За год в мире от падающих сосулек погибают около 500 человек. Столько же, сколько на коммерческих авиарейсах. Причем, летает в год гораздо больше людей, нежели живет в зонах образования сосулек. Для того чьи родственники погибли от падающих сосулек, это – трагедия. Их близкие пострадали в результате того самого невероятного стечения негативных обстоятельств, которые совместили в одном месте и времени человека, сосульку, момент ее отрыва от крыши, потепление температуры до той, при которой такой отрыв возможен, веса сосульки и еще огромного числа обстоятельств. Безусловно, это не уменьшает степени трагедии. Но то, что кто-то погибает от падающих сосулек, не останавливает вас от выхода на улицы вашего города, верно? Вы ведь не выискиваете в СМИ информацию о падении сосулек и о ПОЧТИ трагедиях, которые МОГЛИ БЫ произойти, скажем, упади сосулька на 5 секунд раньше? Вы не ищете статистику падения сосулек по районам Москвы и не пытаетесь вычислить наиболее безопасный район проживания исходя из статистики падения сосулек, верно? Хотя ФАКТИЧЕСКИ риск погибнуть от падающей сосульки ВЫШЕ, чем разбиться в самолете.
Так и в авиации. Авиапроисшествия могут происходить, к счастью, с годами их становится все меньше и меньше, шансы оказаться в них – ничтожно малы, но, как и в случае с падающими сосульками, они все равно существуют.
…